Как в хорошей пьесе, символы, детали и персонажи романа Абэ — это ружья, которые не только стреляют, но стреляют в нужное автору время в нужном автору месте. Начать хотя бы с того, что долгое время мы воспринимаем героев как положительных — Крот — это одинокий человек, который взял на себя миссию спасения некоторых своих соотечественников от возможного ядерного Потопа. Продавец насекомых в первый момент нам кажется довольно безобидным, справедливым и мирным человеком. Зато Зазывала и Женщина представляются настоящими мошенниками. Не случайно первоначальное противостояние между ними.

Много позже мы узнаем, что в команду Корабля подбираются как на подбор — одни мерзавцы и негодяи, начиная с Капитана, хотя в большинстве своем эти люди — не злые гении, из-за какой-то природной вредности творящие Зло, скорее уж, — они приспособленцы, которые заботятся о собственной выгоде/выживании, не считаясь с этикой своих поступков. Чем дальше, тем больше негодяев попадает на борт Корабля, который постепенно превращается из средства спасения в средоточие человеческих пороков. Чего стоят описания стариковского "суда" для выявления недостойных спасения, игра "на выживание", о которой рассказывает Кабан, погоня за школьницами.

Интересно наблюдать и плавное изменение целей главного героя. Чем ближе к началу, тем больше он озабочен Кораблем и плаванием, — чем ближе к концу, тем меньше он думает о Корабле и в конце даже бросает его. Капитан, давший старт Кораблю, и сбежавший с него — тоже, по-своему, символично. И Корабль, плывущий без капитана (почти "Агата Кристи").

Целью же Капитана, все отчетливее осознаваемой, оказывается не Корабль, не спасение "достойных" людей от Потопа, а всего лишь близость с Женщиной, к которой он на протяжении двух третьих романа тянется, приближается, но так и остается на волосок от желанной цели.

Финал

Как обычно у Абэ, финал больше задает вопросов, нежели дает ответов, хотя вроде бы все события произошли и все расставлено по местам. Главный образ — изменение внутреннего главного героя: вместо того, чтобы судить других, и выбирать, кто достоин и кто недостоин жить, он оказывается на залитой светом улице. Однако, Корабль — отправляется в плавание, на его борту Продавец насекомых, Зазывала, старики, Женщина, мальчишки, где-то там, в темноте каменоломни, возможно, отыщутся школьницы. Унитаз — центр корабля, — разрушен. А те, кто хочет верить в конец света — (и жить, перечеркнув прошлое и начав жизнь с чистого листа заново) — живут верой в наступивший конец света.

Любовь святого старца из храма Сига

Как признается сам автор в начальном лирическом отступлении данный рассказ является психологическим исследованием незначительного эпизода древней легенды. Итак, святой старец, доживший до глубокой ветхости в праведности и уже готовящийся обрести блаженство Нирваны, неожиданно встречает на берегу озера, где живет отшельником в хижине, прелестную императорскую наложницу. Их встреча длится не долее единственного взгляда, но с этого момента старец теряет покой: те страсти, от которых он всю жизнь отгораживался медитацией и силой воли, неожиданно захватывают его — он влюбляется. Согласно его пониманию, это неожиданное испытание на склоне жизни, которое он не выдержал, закрывает ему дорогу в райское блаженство и обрекает на вечные муки, — если в ближайшее время он не сумеет справиться с неожиданно бурно вспыхнувшими эмоциями. Он испытывает все средства, но, как водится, ничего ему не удается и тогда он решается на отчаянный шаг: встретиться с молодой красавицей, чтобы рядом с нею настоящей — все истязающие его химеры и призраки, наконец, оставили его в покое.

У наложницы своя жизнь и свои представления о рае. В какой-то момент ей, уставшей от всеобщего обожания и легкости, с которой мужчины падают к ее ногам, льстит тот факт, что красота ее смогла победить даже самого праведного человека в Японии — святого старца с берега озера, но безотчетный страх не позволяет ей встретиться с этим человеком. Собственные размышления загоняют ее в муки, подобные мукам старца — не райское блаженство, а ад видится ей в грядущей посмертной жизни.

В тот момент, когда она, наконец-то, решается поговорить с этим человеком он умирает.

Эта своеобразная притча наполнена размышлениями об истинной природе рая и ада, религии, веры, о соотношении праведности и греха, о том, как одно превращается в другое, о разнице мужского и женского восприятия и разнице поступков. Текст нетороплив, отчего кажется, что местами затянут, но это характерно почти для всех рассказов Мисимы и, возможно, уходит корнями в японское мировосприятие.

Хорошо, на 8,5.

Море и закат

История буддийского монаха с французским именем. Глядя на Закат над морем он вспоминает всю свою прошедшую жизнь и рассказывает ее глухому ученику. Конечно, ученик ничего не слышит и в конце концов просто засыпает, но сам рассказ оказывается горькой исповедью, главной темой которой оказывается бессмысленность всех предсказаний и пророчеств, которые всю жизнь вели главного героя — французского мальчика, — и в конце концов прибили к японскому берегу, где он стал монахом. В его воспоминаниях и крестовый поход детей, и рабство, и ложь, и смерть товарищей, и предвосхищение божественного откровения, так и не случившегося, но самое главное — море и закат, которые он видит перед собой сейчас, как видел в тот день, когда "море не расступилось" перед юными крестоносцами, — открывают ему, как ничтожны все человеческие суеты и порывы.

Поэтично, причем эта поэзия пронизана шокирующими деталями — множеством смертей, и особым философским любованием, доступным только жителям востока. На 8.

Смерть в середине лета

Самый длинный, один из самый тяжелых и сильных, но при этом самых затянутых рассказов.

Молодая семья отдыхает на море, где неожиданно гибнут двое из троих детей и сестра мужа. Все дальнейшее — психологическая экзекуция родителей, в частности, матери до момента, когда время все-таки затягивает ужасную рану, нанесенную этой трагедией. Мы видим целый спектр чувств и эмоций: от досады на мертвую сестру мужа, которая должна была следить за детьми, но не смогла из-за сердечного приступа, до самоистязания, и самообвинения в смерти близких, от необходимости изображать из себя несчастных до настоящего ступора от невозможности принять ужасную реальность, от безумной пустоты внутри, которую приходится забивать флиртом и походами в театр, до почти абсолютного балования оставшегося ребенка. Но время идет, несмотря на разлад и даже измены, семья сохраняется, раны затягиваются, рождается новый ребенок, знаменуя начало новой жизни, и что-то непреодолимое тянет женщину на берег моря, в тот же самый отель, где произошла трагедия.

Если бы местами не было затянуто, поставил бы 9, а так — 8.

Патриотизм

Ужасный рассказ. Гениальный рассказ.

Молодой офицер, присягнувший на верность императору, узнает, что его лучшие друзья пытались совершить переворот, неудачно, и на следующий день он получит приказ поймать и казнить своих друзей.

Единственный выход, который подсказывает молодому самураю его чувство долга, — совершить харакири. Сопровождать его, т.е. также совершить самоубийство, соглашается молодая жена. Двое молодых, недолюбивших, не родивших детей, не проживших еще достаточного на этой земле, следуют для нас — не японцев — странному долгу — убить себя.

Рассказ содержит описание последних часов жизни этих людей: последний ужин, последняя ночь любви, последние жесты, последние слова и признания.... и собственно самоубийство, которое описано подробно, детально с восточной натуралистичностью. Рассказ хорош до омерзения.

В обязательно порядке читать тем молодым авторам, которые берутся подобно Каганову в "Казни" или Васильеву в "Исповеди заведомого смертника" рассказывать о самоубийствах или казнях, чтобы не писать той жалкой бредятины, которую они себе позволяют.

Оценка 10 и рвотные спазмы.

Цветы щавеля

На фоне предыдущих рассказов прошел как-то незаметно. Дети играют, каторжник выходит на свободу, мамы отгоняют его и забирают детей, дети продолжают играть...

Поэтично, хотя и не совсем ясно, но это ранний рассказ Мисимы. Оценка 7.

Газета

В доме главных героев служанка — нянька сына, — неожиданно рожает: ковер перепачкан, в доме полный беспорядок. Приехавший врач смотрит на нее с презрением — женщина из низшего сословия. Ее новорожденный ребенок завернут в газету и лежит где-то на холодном полу. Женщина, в чьем доме произошло это происшествие, сама недавняя мать, укутывает младенца в тряпки. Время прошло. В доме новая нянечка, жизнь идет своим чередом, но газета — газета преследует бедную женщину днем и ночью: она снова и снова видит бедного малыша, завернутого в газету на холодном полу. Постепенно в своих раздумьях она доходит до мысли, что ее сын и этот, завернутый в газету ребенок, повзрослеют в одно и то же время, и этот нищий, голодный ребенок вырастет преступником, и вдруг может причинить зло ее собственному ребенку.

Эта одержимость заставляет ее бродить по темным улицам и однажды подойти к спящему на газетах на лавке в парке убийце.

Итак, одержимость, которая притягивает смерть. Хотя все не так просто: тут захвачены и социальные слои, образ газеты оказывается связующим — ребенок завернутый в газету, газеты из которых приходят новости о преступниках, преступник-бомж спящий на газете. Оценка 8.

Философский дневник маньяка-убийцы, жившего в Средние века

Не осилил. Этот рассказ очевидно нужно читать, а не слушать, поскольку я потерялся между переходами от одной записи к другой, от одного размышления к другому. В повествование вовлечены исторические и социальные события, философские категории, но так или иначе все вертится относительно смерти и убийства.

Оценка: нет.

Теперь подробнее.

Дерево даба-даба

Забавная история о том, как главному герою и его жене с целью скорейшего появления на свет внуков любезный папаши подарил дерево, навевающее эротические сны. История о том, как все друг дружке изменяют — мужья женам, жены — мужьям, — на самое главное, все это безболезненно происходит во сне. Рассказ выстроен на знаменитом мнении, что "все мужики — кобели".

Весело, динамично, местами спорно. На 7.

Слухи обо мне

Первая сатирическая зарисовка. "Шоу Трумана" по-японски. И вот тут мне видится коренное отличие западного образа мышления от восточного: если Труман в конце концов восстает против системы, начинает с ней бороться, побеждает и вуаля — получает возлюбленную в подарок, то герой Цуцуи "более реален" — он добивается лишь того, чтобы его оставили в покое, а "возлюбленная" — так и не остается с "безвестным" маленьким человеком.

Мне понравилось. Твердое 8.

Только не смейся

Опять, разница между двумя менталитетами. Все мы знаем, что произойдет, если западный человек изобретет машину времени — будут "патрули времени", будут "терминаторы", "назад в будущее", а вот японец — изобрел машину времени, чтобы хорошенько похохотать напару с приятелем над подобным чудачеством. "Я изобрел машину времени" — "Ха-ха-ха".

Забавно, хотя хотелось бы более внятного сюжета. Зато коротко. На 7.

Авиакомпания Горохати

Сюжет с по-японски жестким финалом. Главная идея (хотя идей меньшего порядка в тексте понатыкано тоже порядочно) — сильному духом человеку, настроенному на достижение цели, удастся добраться до цели даже в страшный ураган на полуразвалившемся аэроплане с сумасшедшим пилотом, или, как говорят по-русски "на честном слове и одном крыле". Среди прочего мы видим подчиненность до самоотречения рядового японца духу своей компании (своему начальству), видим рыбака, который обещав приплыть в шторм, все-таки бросил репортеров, видим мамашу-пилота, в общем — довольно много странных и необычных деталей.

Хорошо. 8.

Главная ветка "Медвежий лес"

Странный рассказ, который действительно может напомнить Мураками сюжетом: затерянная железнодорожная ветка, где по случайности оказывается герой, приводит его в заброшенную деревню, и в ожидании поезда он участвует в деревенском торжестве — поминки превращаются в праздник, все пляшут и поют, и герой, поддавшись общему веселью, неожиданно "вспоминает" истинные слова магической песни, способные принести Японии крупные беды. Легенда о появлении железной дороги, таинственная ветка "прибранная к рукам" жителями заброшенной деревни, страна мечты, где всегда весело и самые красивые девушки, магические обряды, — как-то из этих образов и скроено повествование, которое больше всего напоминает прибаутку-страшилку, которую хорошо рассказать у костра.

Либо я не японец, чтобы понять это лучше, либо сюжет недостаточно внятен. Около 6,5.

Граница счастья

Страшный гротеск. Вызывающий неприязнь герой. Общий трагичный тон повествования, в котором "сначала не везет-не везет, а потом — как сразу не повезет...."

Что есть мера счастья? В мире, обеспеченном массовым производством всем необходимым — питанием, жильем, первым и вторым необходимым, в мире, где многое берется в кредит и нет ничего кроме рутины, в этом мире люди начинают страдать психическими расстройствами — клерки хватаются за автоматы, официантки за ножи, а воспитательницы убивают детей. В этом мире поездка к морю оказывает последним средством чтобы окончательно не задохнуться в быту. Отчего-то возникла ассоциация с "Поездом в теплый край" Лукьяненко, только опять — по-японски.

Очень неплохо. Ближе к 7,5.

Почасовая армия

Гениальный рассказ. Отличная социальная сатира над японским общественным укладом: почасовой рабочий день — превращается в почасовую службу в армии, работа в компании — в боевые действия, а противоборство корпораций, конкуренция — в прототип войны. Итак, в стране безработица и герой оказывается в командировке — на войне между двумя мелкими африканскими государствами, которые поддерживают разные японские компании. Каждое утро — на войну, каждый вечер — с войны, обратно домой. Не страшно — если убьют, компания покроет расходы и оплатит страховку. И полной отчаянной злобы ухмылкой оказывается встреча двух японцев, волею компаний, оказавшихся по разные стороны баррикад...

Твердая 9.

Ах-ах-ах!

Социальная сатира. Здесь есть и гонка за "халявой": жена подписывает заявку на консультанта по бюджету, потому что "бесплатно", и этот консультант превращает жизнь семьи в ад: не ешьте это, вы не можете себе позволить, нужно экономить и копить деньги, не ходите в кино, в театр, на встречу с выпускниками, не приглашайте гостей, не устраивайте праздников, не покупайте дорогую еду, не занимайтесь любовью (ведь это истощает ваши силы, необходимые для работы).........

Неожиданный финал возвращает нас из притчи в реальность, добавляя еще один смысловой слой и переоценку показанный в рассказе событий. А может быть, рассказ о доверчивости? Или все-таки об истинным ценностях жизни? А может, и о том и о другом?

Оценка 8,5.

Мир кренится

Сатира над феминизмом, коррупцией, неумением признавать ошибки и ослиным упрямством. Самый ненаучный рассказ, поскольку Цуцуи сам иронично замечает: неизвестно, как остров мог перевернуться, когда залив был недостаточно глубок. Но феминизмом — в первую очередь. Женщина мэр добилась создания собственного города — плавучего города, где стала насаждать собственные законы и создавая "рай на земле" для феминисток. Но из-за старой взятки и некачественно сделанного "фундамента" город дал крен. Это, в общем-то забавное, событие описано жестко, со смертями и подробностями, поэтому ирония превращается в сатиру, пропитанную некоторой злостью и желчью. Оценка 8.

История Моцарта

Я не являюсь знатоком биографий великих композиторов. На первый взгляд, рассказ — похож на пересказ двоечника: возлюбленная Толстого бросилась под поезд, ее звали Анна, в ее честь он написал "Анну Каренину", или Тургенев топил собачек и написал "Му-му". Здесь может быть сатира на образование и исследователей вроде нашего Фоменко, а может быть беззлобная компиляция знаний о Моцарте в гротескную биографию. Чего стоит финальная фраза: "После смерти он сочинил "Реквием" для успокоения своей души".

Оценка: нет.

Последний курильщик

Кампания против курения набрала обороты, лозунги и демонстрации заменились погромами. Курильщики остались только среди "эстетов", но и этого активистам кампании показалось недостаточно. Под давлением ООН избавление от курения стало интересом и государства, и уже курящие — объявлены вне закона, они собираются тайно в закрытых клубах и через якудза добывают себе сигареты. А еще через некоторое время последние оставшиеся в Японии курильщики — герой и его товарищ (бывший художник) отбиваются от полиции, оттягивая мгновение неминуемой смерти, чтобы докурить оставшиеся сигареты. Социальный гротеск о свободе — реальной и иллюзорной, о демократии, о правах человека. Два шага — от нормального человека к отщепенцу и от отщепенца общества к редкому представителю, занесенному в Красную Книгу.

Оценка 8,5.

Вредно для сердца

Социальная ирония. Рассказ не столь злой, как его предшественники. Опять — японская подчиненность простого человека своей компании. Кроме того, синдром пациента — человека, который вместо того, чтобы жить и наслаждаться жизнью не задумываясь, постоянно изводит себя страхами болезней, а обнаружив симптомы начинает "лечиться" и требовать к себе сочувствия окружающих. Ирония над транспортными компаниями — задержки и проволочки, перевод стрелок от одного ответственного лица к другому так, что уже не сыщешь концов. Неожиданный финал, иронично показывающий, что как бы ты ни жил и что бы тебе не мешало, в чем бы ни заключалась твоя цель, самое главное — сам факт, что ты живешь.

Оценка 8.

Сальмонельщики с планеты Порно

Титульная повесть. Самое объемное из произведений сборника. Почти фантастика.

Произведение, к которому у меня появились ощутимые претензии: например, размеры плота — 2,5 на 1,5 метра, — мне показались недостаточными, чтобы переправить через озеро троих мужчин (мелких японцев?) с грузом; или тот факт, что названия животным давали первооткрыватели, а прилетевшие позже исследователи заново придумывают — почему животные называются именно так, хотя, как мне представляется, от первых экспедиций должны были сохраниться все записи с описанием и повадками, чтобы авторитетные ученые-исследователи не выглядели "болванами".

Хотя, одной из подоплек повести, возможно, служит именно ирония (сатира?) над учеными? Не зря же, врач не способен сделать кесарево сечение, в связи с чем героям и приходится пуститься в путешествие.

Общая канва не нова: сексуально раскрепощенная раса на чужой планете и земляне со своими пуританскими взглядами о приличиях и неприличиях. Подобное было у Шекли: в рассказе герой возвращается из будущего, где в норме свободная любовь, и становится новым мессией, ведя за собой окружающих людей. У него же была повесть о планете, на которой вся жизнь за год проходила полный круговорот — от растений и животных до людей цивилизованных, затем диких и т.п. Так что поиск страны "Свободный Любви" писатели-фантасты всех мастей ведут уже не один год. Интересна теория регрессивной эволюции, упомянутая Цуцуи — сначала был человек, а остальные виды получились путем деградации от высшего вида. Теория деградации может оказаться такой же сатирической "уткой" в сторону науки. В целом, слишком много "анатомических подробностей", без которых повесть только выиграла бы, но в целом, ясно, что одной из задач повести — было посмеяться над сексуальными штампами, превознесением значения либидо после открытий дядюшки Фрейда, тем более, что все это уходит корнями не в европейские традиции, а в японские, поэтому, некоторые подоплеки могли от меня и ускользнуть. Например, в повести всплывает типичный для анимэ статус "извращенца" — человека, активно интересующегося сексуальной тематикой, или, так сказать, "озабоченного".

Наверное, поставлю повести 7.